И – никогда… И больше – никогда…
Ладонь царапнув, вспархивает птица.
И в собственных объятиях вода
Бессмысленно под берегом кружится.
Вернуть? Догнать? Вопрос стоит не так.
Жизнь только в том, чего не быть не может.
И это вечно юное «тик-так»,
Боюсь, уже небытие итожит.
Они сошлись – начала и концы.
И на столе меж скомканных бумажек –
Четыре желтых лужицы пыльцы
От некогда стоявших здесь ромашек.
Еще тепло словам в твоих руках.
Еще дождит над пятой частью суши.
Еще звучит, но где-то там, в веках, –
Нежнее, безнадежнее и глуше.
Ладонь царапнув, вспархивает птица.
И в собственных объятиях вода
Бессмысленно под берегом кружится.
Вернуть? Догнать? Вопрос стоит не так.
Жизнь только в том, чего не быть не может.
И это вечно юное «тик-так»,
Боюсь, уже небытие итожит.
Они сошлись – начала и концы.
И на столе меж скомканных бумажек –
Четыре желтых лужицы пыльцы
От некогда стоявших здесь ромашек.
Еще тепло словам в твоих руках.
Еще дождит над пятой частью суши.
Еще звучит, но где-то там, в веках, –
Нежнее, безнадежнее и глуше.