|Федор Синица| Предпоследняя ночь Атлантиды...

Предпоследняя ночь Атлантиды
Вяжет алый закат, как бинтом,
Не завидуй, дружок, не завидуй,
Ты не знаешь, что будет потом

Если в сердце накатит усталость,
На дорогах наставят крестов,
Это значит - немного осталось
У заката кровавых бинтов

Опускается вечер, как штора,
Пересменок в торговом порту,
Горьковатый дымок «Беломора»
Уплывает, струясь в темноту

Все, что было, не вспомнить сначала,
Что пропало, назад не проси.
Ты шагаешь домой по причалу,
Папироску в зубах закусив

Не меняй паруса на дукаты,
Не бросай что любил без борьбы,
И багровые строчки заката
Не считай приговором судьбы

С кленов медленно лист опадает,
Покрывалом ложась на бетон,
Эта осень пока что не знает,
Что же все-таки будет потом.

Не проси мимолетных отсрочек,
В сердце давнюю боль не буди,
У судьбы неразборчивый почерк:
Что там ждет нас еще впереди?...

Федор Синица

@темы: [XXI], [stihi.ru]

---

|Елена Шилова| Незнакомец... Незнакомка... Бег минут нещадно скомкан

Незнакомец... Незнакомка... Бег минут нещадно скомкан,
Мир распался на обломки от случайного кивка.

В наважденье нет изъяна. Ночи — горьки, встречи — пряны.
Призрак пушкинской Татьяны грустно смотрит из зеркал...

Меткий взгляд — стрела навылет — пришивает сказку к были.
Виноваты в том не Вы ли и не Ваши ли глаза?

Вкривь и вкось ложатся строчки... Извините за мой почерк.
Понаставив многоточий, я не знаю, что сказать.

Роль нелепа и не нова. Ваши сны — мои оковы.
Из письма не вырвать слова и не вычеркнуть строки.

В Вас не видя пониманья, замираю изваяньем
От небрежного касанья ласково-чужой руки.

Свой восторг поймав в кавычки, по излюбленной привычке
Я сжигаю мысли-спички, глупых грёз черновики.

Щепкой в бешеном потоке, бликом солнца на востоке
Вы несбыточно далёки и безжалостно близки...

Леана

@темы: [XXI], [Зеленый Форум], [Шилова Е.]

---

|Элеонора Раткевич| Пойди и помой крокодила...

Пойди и помой крокодила —
Зачем тебе сразу слона?
Зеленый залег возле "ЗИЛа",
Там мыло, и лейка полна.

Возьми еще, знаешь, мочалку.
И палку — в зубах ковырять.
Что — слон? Нет — слона, братец, жалко.
Довольно слонов протирать!

Давай-ка сперва крокодила —
Он тоже, небось, существо!
Он любит мочалку и мыло.
На нем отточи мастерство!

Смотри, как он страшен и нежен,
Как весело зубы горят...
А слон, дорогой, неизбежен —
Когда ты вернешься назад...

Элеонора  Ela Раткевич

@темы: [XXI], [веселое], [Раткевич Э.]

---

|Екатерина Вдовина| Все сегодня не так, невпопад, непонятно к чему...

Все сегодня не так, невпопад, непонятно к чему...
После третьей затяжки зачем-то горчит сигарета,
и вино — явный привкус зимы, но уж точно не лета,
и дурные стихи, что ни сердцу, увы, ни уму.

Все сегодня не так, в сонном мороке тонут слова,
что не высказать вслух — просто некому! — это знакомо,
но откуда желание в полночь сорваться из дома?
Отчего неспокойна душа и легка голова?

Все сегодня не так, невпопад, непонятно к чему...
Тает призрачный страх ощутить то, что было забыто.
Остаются в бокале последним глотком недопитым
строчки странных стихов, что ни сердцу, увы, ни уму...

Е.В. aka  Magistr

@темы: [XXI], [Вдовина Е.]

---

|Ольга Родионова| Гертруда, мы умерли оба...

— Не пей вина, Гертруда!
— Простите, сударь, но мне хочется.
В.Шекспир «Гамлет»

* * *

Гертруда, мы умерли оба,
Мы выпили чашу сполна.
А те башмаки, что за гробом —
За лодкой колышет волна.
Коварен? Не знаю. Корыстен?
Кто нас разберет, королей.
В копытце, в корытце, в корыте
Дельфина купает Нелей.

Ты знаешь, что тленьем задеты
И зеленью тронуты все —
И мальчик, и чаша, и детство,
Летящее на колесе.

И рай отворяется, жалок,
Тому, кто ключи отыскал, —
Наш край сумасшедших весталок,
Ручьев, кораблей и русалок,
Могильщиков, роз и зеркал...

Я, видимо, скверный любовник.
Так будет отныне всегда:
Терновник, Гертруда, терновник,
Гнилая, Гертруда, вода
В крови... Отрави кавалера
Дурной приворотной травой...
Но руки твои, королева,
Как веточки над головой!

Браслеты, запястья, ключицы,
Колечки, пустырник, репей...
Гертруда, не пей из копытца —
Русалочкой станешь! Не пей!

Прогнило здесь что-то. И трудно
Смириться, и пал Камелот...
Не трогай бокала, Гертруда!
Твой берег дымится, Гертруда!
Останься со мною, Гертруда!..
— Простите, я жажду, милорд.

О.Родионова

@темы: [XXI], [Родионова О.], [Shakespeare]

---

|Иосиф Бродский| Апрель, апрель, беги и кашляй...

Апрель, апрель, беги и кашляй,
роняй себя из теплых рук,
над Петропавловскою башней
смыкает время узкий круг,

нет, нет. Останется хоть что-то,
хотя бы ты, апрельский свет,
хотя бы ты, моя работа.
Ни пяди нет, ни пяди нет,

ни пяди нет и нету цели,
движенье вбок, чего скрывать,
и так оно на самом деле,
и как звучит оно — плевать.

Один — Таврическим ли садом,
один — по Пестеля домой,
один — башкой, руками, задом,
ногами. Стенка. Боже мой.

Такси, собор. Не понимаю.
Дом офицеров, майский бал.
Отпой себя в начале мая,
куда я, Господи, попал.

И. Бродский
Петербургский роман. Глава 19.

@темы: [XX], [Бродский И.А.], [Город П.]

---

|Федерико Гарсиа Лорка| Севилья

Севилья — башенка
в зазубренной короне.
«Севилья ранит.
Кордова хоронит».

Севилья ловит медленные ритмы,
и, раздробясь о каменные грани,
свиваются они, как лабиринты,
как лозы на костре.
«Севилья ранит».

Ее равнина, звонкая от зноя,
как тетива натянутая, стонет
под вечно улетающей стрелою
Гвадалквивира.
«Кордова хоронит».

Она смешала, пьяная от далей,
в узорной чаше каждого фонтана
мед Диониса,
горечь Дон-Хуана.
«Севилья ранит.
Вечна эта рана».

@темы: [XX], [Lorca, Federico Garcia], [Испанская литература], [перевод: Анатолий Гелескул]

---

|Ольга Родионова| Корсеты тем и хороши...

Корсеты тем и хороши, что не дают осанке гнуться,
И можно в обморок упасть в любой ответственный момент.
Дыши, душа моя, дыши, не смей любовью захлебнуться,
Пусть этот мир играет всласть, как музыкальный инструмент.

На нежных ямочках души тугой шнуровки отпечатки,
Упрятан краешек письма подальше от нескромных глаз.
Дыши, любовь моя, дыши, роняй растерянно перчатки, —
Пусть этот мир сойдет с ума и будет послан на Кавказ.

Мы все грешны, и ты греши, не забывая петь осанну,
Не забывая поднимать коней и чувства на дыбы.
Дыши, ма шер ами, дыши, держи балетную осанку,
Пусть этот мир тебя предаст — ты все равно его люби.

Живи на сущие гроши, люби внезапно и случайно,
Пусть нашу жизнь танцует тот, кто в ней не смыслит ни аза.
Дыши, мой ангелок, дыши, лишь об одном мечтая тайно —
Чтоб этот мир не отводил свои бесстыжие глаза.

О.Родионова

@темы: [XXI], [Родионова О.]

---

|Борис Пастернак| Гамлет

Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моем веку.

На меня наставлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси.
Если только можно, Aвва Oтче,
Чашу эту мимо пронеси.

Я люблю твой замысел упрямый
И играть согласен эту роль.
Но сейчас идет другая драма,
И на этот раз меня уволь.

Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Я один, все тонет в фарисействе.
Жизнь прожить - не поле перейти.

Б.Пастернак

@темы: [XX], [Пастернак Б.Л.], [Shakespeare]

---

|Татьяна Юрьевская| С прибоем разыграв гамбит...

С прибоем разыграв гамбит —
Фигурками осколки мидий —
Позвольте мне вас ненавидеть,
Коль запрещаете любить.

Стон литургии, шепот месс,
Полутона от «и» до «или»…
Слова впитали, растворили,
Создав пленительную смесь.

Перегоняя душу в растр,
Под ретушью не спрячешь язвы.
И вожделенье неприязни
В огне сжигающая страсть.

Сойдя с проложенных орбит,
Сорваться вскачь быком в корриде…
И кажется, что ненавидеть,
Намного слаще, чем любить…

Татьяна Юрьевская aka  Маркиз

@темы: [XXI], [Юрьевская Т.]

---

|Ingadar| Это кто-то берет за горло — и шепчет...

Это кто-то берет за горло — и шепчет: празднуй, что ни люди, ни боги твой поезд не провожают. Это осень уходит — негромко, пятная грязью свой роскошный подол — золотистый, багровый… ржавый. Сдай поддельным золотом осени плату по всем побегам — ты не из тех пород, что до юга вострили лыжи. В этом городе слишком пахнет — с рассветом — снегом. С днем рожденья! — если захочешь дожить и выжить. И твердить себе: Колесо Года — порядок — полно, с щедрым урожаем, с тихим осенним счастьем. Но закрыть глаза — а по небу гуляют волны зимних облаков, колючих и беспощадных, обещая — войну ли, чуму — но вестимо, холод — и походы строем к снежным и смертным танцам. И однажды утром — эти волны накроют город, а до радуг — зима… На подмогу — кого дозваться? И затопят. Лягут — на стены, холмы и крыши, мы умели — дышать под водой, вспоминаем снова. Будем зимовать — и надеяться, что надышим, что нам хватит — ни дров, так тепла, ни любви — так слова, что у нас получится — наскрести по карманам — так, чтобы хватило — до рассвета, до водополья… А моя любовь приходит редко, поздно и в нафиг пьяной — чтоб твердить: ты любить не умеешь — а значит, тебе не больно. Больно ль, нет — но страшно, когда понимаешь — правда: пуст — ковшом о дно внутри — время плат и правил, и волна придет — и в тебе не найдет преграды, и пройдет насквозь, чтобы схлынуть. А соль оставит… Ты не держишь неба уже — подбираешь крохи, что осталось, и то — море дарит и в море тонет. И тебя не хватит, чтоб защитить немногих — от зимы, сумы — и того, что приносят волны. А над волнами — слышишь — по небу гуляет ветер, раздувать паруса кораблей — тех, чей курс неведом… Ты настолько пуст, что это почти — бессмертен — если сдует…
Сегодня в этом городе слишком пахнет ветром.

lj-user ingadar

@темы: [XXI], [Livejournal]

---

|Михаил Анчаров| Баллада о парашютах

Парашюты рванулись, приняли вес.
Земля колыхнулась едва.
А внизу — дивизии «Эдельвейс»
И «Мертвая Голова».

Автоматы выли, как суки в мороз,
Пистолеты били в упор.
И мертвое солнце на стропах берез
Мешало вести разговор.

И сказал господь: — Эй, ключари,
Отворите ворота в сад.
Даю команду от зари до зари
В рай пропускать десант.

И сказал господь: — Это ж Гошка летит,
Благушинский атаман,
Череп пробит, парашют пробит,
В крови его автомат.

Он врагам отомстил и лег у реки,
Уронив на камни висок.
И звезды гасли, как угольки,
И падали на песок.

Он грешниц любил, а они его,
И грешником был он сам,
Но где ты святого найдешь одного,
Чтобы пошел в десант?

Так отдай же, Георгий, знамя свое,
Серебрянные стремена.
Пока этот парень держит копье,
На свете стоит тишина.

И скачет лошадка, и стремя звенит,
И счет потерялся дням.
И мирное солнце топочет в зенит
Подковкою по камням.

М.Анчаров, 1964

@темы: [Авторская песня], [Военное], [1964], [Анчаров М.]

---

|reine de chaos| И ты, вероятно, спросишь: какого лешего?..

И ты, вероятно, спросишь: какого лешего?
А я отвечу пафосно: было нужно.
Ну, в общем, кажется, звали его Иешуа,
Мы пили красное поздней ночью из чайных кружек.

И он как-то очень свежо рассуждал о политике
И все твердил: мол, нужна любовь и не надо власти.
И вдруг сказал: «Ты уж не сочти меня нытиком,
Но я устал, понимаешь, устал ужасно.

Стигматы ноют от любых перемен погоды,
И эти ветки терновые к черту изгрызли лоб.
Или вот знаешь, летом полезешь в воду,
И по привычке опять по воде — шлеп-шлеп...

Ну что такое. ей-богу. разнылся сдуру.
Что ж я несу какою-то ерунду?!
... Я просто... не понимаю, за что я умер?
За то, чтобы яйца красили раз в году?

О чем я там, на горе, битый день долдонил?
А, что там, без толку, голос вот только сорвал.
Я, знаешь ли, чертов сеятель - вышел в поле,
Да не заметил сослепу — там асфальт.

И видишь ведь, ничего не спас, не исправил,
А просто так, как дурак, повисел на кресте.
Какой, скажи, сумасшедший мне врач поставил
Неизлечимо-смертельный диагноз — любить людей?»

Он сел, обхватив по-детски руками колени,
И я его гладила по спутанным волосам.
Мой сероглазый мальчик, ни первый ты, ни последний,
Кто так вот, на тернии грудью, вдруг понял сам,

Что не спросил, на крест взбираясь, а надо ли?
(У сероглазых мальчиков, видимо, это в крови).
... А город спит, обернувшись ночной прохладою,
И ты один — по колено в своей любви.

©  reine de chaos

@темы: [XXI], [@diary], [reine de chaos]

---

|Татьяна Юрьевская| Одиссея

Одиссей из-под Трои, я тщетно ищу возвращения,
Пляска бури с утра разметала мои корабли.
И, мешая уснуть, ноет сердце как палец прищемленный,
И мерещится снова на водах спасительный блик.

Злую память теперь не доверю обманчивой Лете я,
Пораженье в словах отзовется добавленным «дис».
И закружат года, потихоньку слагаясь в столетия,
Я однажды вернусь — парус с моря — ты только дождись.

Нет покоя душе, зовом прошлого гибельно раненной,
Я скитаюсь в веках, скрыв свой образ под тленом эгид.
В Иудее меня называл прокуратор Афранием,
И я знаю, как платятся кровью чужие долги.

Прахом рушатся судьбы, осыпавшись листьями прелыми,
И чужое лицо каменеет по контуру скул.
Снова воздух вокруг прошивает английскими стрелами,
Острием под лопаткой мне имя твое, Азенкур.

Повернуть колесо и вернуться удастся успеть ли мне,
Провожая с тоской потянувшийся к северу клин?
А дорога опять, извиваясь змеиными петлями,
Через сердце Европы выводит меня на Берлин.

И горнило путей мои крылья навеки оплавило,
Стала жизнью и смыслом кровавая эта игра.
Но ночами мне снятся огни в небе над Югославией.
Это звезды — вселенская пыль, и спокоен Белград.

И я снова, как встарь, перепутаю истину с бреднями,
Не успею прикрыться, подставив себя под удар.
Я не первый, увы. И, увы, далеко не последний я...
Только знаю, я должен вернуться...
...Не помню, куда...

Татьяна Юрьевская aka  Маркиз, 2007

@темы: [XXI], [2007], [Одиссея-для-Одиссея], [Юрьевская Т.]

---

|Татьяна Юрьевская| Баллада судьбы

Я играю с судьбой,
Я играю судьбу по аккордам,
Чтобы пальцы — огнем, чтобы дни – вязью нот,
Чтобы жизнь, как вино, через край.
Но пристрастен отбор —
Сзади тени незримым эскортом…
Может, кто мне былое обратно вернет
Или память сумеет украсть?

Я в дыханье ветров слышу голос волны, крики чаек.
К горизонту дорожкой уводит карминовый блик.
Но я рыцарь обманчивых снов, и мой образ печален.
Резкий профиль на фоне окна, тень с бокалом Шабли.

Моя дама мертва.
Сердце бьется едва.
Я не знаю, зачем я?
Пусть дорога крива,
Смерть — последний привал.
Я бродяга.
Кочевник.

Я играю в судьбу.
Я играю с судьбой сотни партий.
И фигуры замрут под рукой игрока,
Ожидая сигнала начать.
В море сброшенный буй
Станет точкой отсчета на старте,
И опять вдоль фронтов по извивам рокад,
Подчиняясь тоске книжных чар.

Я не сплю по ночам и слежу, как дожди моют крыши.
Я умею летать, если крылья не сдали в утиль.
Ведь я рыцарь неспетых баллад, и мой голос неслышен.
Но я помню о бурях, как данность приняв полный штиль.

Моя дама мертва.
А слова — лишь слова.
Они дешево стоят.
Пыль былого в отвал,
Если я рисковал…
Впрочем,
Это пустое.

Я играю в судьбу.
Я играю судьбою на вычет.
Так играют с котенком, гоняя моток,
Так бездумно теряют свой шанс.
Огибая мыс Бурь,
Возвращаюсь с богатой добычей,
Но как только на рейде подводят итог,
Понимаю, опять ни гроша.

Я открою окно и увижу маяк в Трапезунде,
И расправят ветра занавески потрепанный стяг.
Но я рыцарь несозданных книг, и мой образ безумен.
Я в обрывках баллад собираю свой мир по частям.

Моя дама мертва…
Залежалый товар —
Верность людям и клятвам.
Лгут дорог кружева,
Поздно переживать.
— Мы увидимся?
— Вряд ли.

Татьяна Юрьевская aka  Маркиз, 2008

@темы: [XXI], [2008], [Юрьевская Т.]

---

|Ксения Крутова| Блюз осенних кошек

Такое бывает — проснешься с рассветом,
Устроишь скандал небесам.
В окно робко стукнет продрогшее лето —
Пошлешь к световым полюсам!
Но вдруг заиграет на нервах такое,
Что кубарем через порог...
Послушай: зевает осенняя кошка на столь же осенний листок.

Зачем тебе, дурню, все небо в алмазах,
Без них же намного теплей.
Ведь камни пусты, как весенние фразы;
Синица ценней журавлей.
Доверила б, глупому, хрупкое счастье,
Но все опасаюсь ножей...
Поверь мне: в ненастье осенняя кошка гоняет осенних мышей.

Да что там, попытка, конечно, не пытка,
Но так безнадежно глупа.
Какие надежды, какие улыбки—
Тут «или ты пан — иль пропал».
Но знаешь, в одном из зеленых апрелей,
Увидишь ты наверняка:
Осенняя кошка сидит на качелях и смотрит на мир свысока.

Осенние кошки по жизни взирают на скучный наш мир свысока.

 Holo

@темы: [XXI], [Крутова К.]

---

|Ольга Родионова| Письма Лотте

Анне Сусид

«Ах, мой милый Августин,
Все прошло, всё...»

.1.

Лотта, у нас тринадцать без десяти.
Пыльные стрелки — бедный висок — полынь,
Вереск, лаванда, горец, пора мести
Листья, заклеивать окна и мыть полы,

Лотта, заткнуть уши, замазать рот.
Это письмо — первое из восьми.
Я его положу в ящик, а ты возьми.
Или наоборот, Лотта, наоборот.

Я же тебе хотела сказать — но воск
Капает, замыкает уста, — спешу,
Дергаюсь, Лотта, — я тебе целый воз
Мятых цветов бессмысленных напишу!..

Что ты наделала, как мне теперь дела
Разные затевать, вышивать холсты?
Я бы еще десяток роз развела,
Если б не ты, Лотта, если б не ты...

...

.2.

Фарфоровой куклой немецкой
Мой Ганс соблазнен, но зато
Мы нынче идем в шапито! —
Аннета присутствует в детской
На цыпочках, в новом пальто.

Как день бесконечен воскресный!
Измена забыта давно.
Висит объявленье «сдано»
На каждой лавчонке окрестной.
Аннета не смотрит в окно.

Как бьется, о боже, как бьется
Скворец в позолоченной клети!..
Мундирчик с чужого плеча.
Щелкунчик не выживет, дети.
Он будет убит в сорок третьем,
И в кукольный ящик вернется,
Ружье за собой волоча.

Аннета, Аннета, врача.

.3.

Королева сверчков выносит на кухню таз.
Двадцать семь фарфоровых чашек, фиалки, — дзынь.
Мы с тобой, навсегда простясь (навсегда простясь?)
Разобьем фарфор, не пролив ни одной слезы.

Не пугайте моих инсектов, они мудры,
На моих осколках, моих развалинах, (на твоих?)
На своих двоих расселись, как царь горы,
Вот пошли альты, — вот опять, — не пугайте их.

Эта кухня кухонь, подвал подвалов, дыра, дыра.
У меня красивый осколок, а твой каков?..
Здравствуй, Лотта, еще сегодня, еще с утра
Я тебя люблю, как моих золотых сверчков.

.4.

Мой мальчик, бледнея, осядет в снегу,
В цветной превращаясь узор.
Но, Лотта, я — больше любить не могу!
Ах, Лотта, я — крепче любить не могу!
За что же мне этот позор?

Считай: двадцать восемь, — а сколько в уме?
Да сколько кухарке плачу?
Ах, Лотта, ведь, кажется, дело к зиме, —
Но я не хочу, не хочу!..

Над вышивкой выплачешь к черту глаза,
Аннетины глазки кляня.
Ах, Лотта, я знаю, что значит — нельзя,
Ах, Лотта, нельзя — это значит «нельзя»...
...Мой мальчик не любит меня.

.5.

Я его наряжала, Лотта, в бархатные лоскутья.
Я его обожала, Лотта, — от локонов и до пяток.
Знаю, что кукла, Лотта, — Лотта, а кто не кукла?
Их у тебя пяток, у меня десяток.

Если считать бывших ненастоящих,
Если считать любящих понарошку...
Знаешь, Лотта, стежки надо класть почаще:
Это проще, — скажи, — чем сажать картошку:

Алый лоскутик — белый лоскутик — алый...
Я его так боялась разбить, Лотта!
Так разлюбить боялась!.. Пойду, пожалуй.
Делать кукол — забава. Вот разбивать — забота.
Жалко, так жалко, Лотта!.. Так жалко, Лотта...

.6.

Осень. Сверчок запечный
умер, воскрес, обернулся дымом,
И улетел на небо, больше
нам не слыхать его.
Ты не видал моего наперстка, любимый?
Ты не встречала, Венди, желудя моего?

Осень. Аннета плачет
опять ангина, и доктор:
Анисовую настойку, Аннета, —
двадцать капель на сто.
Ну, ничего, когда он вернется, тот, кто
Пел, мы отправимся царствовать в шапито.
В новом пальто, Аннета, в новом пальто.
Розовом, долгожданном, новом пальто.

.7.

В неожиданном всхлипе шарманки, забытой в чулане,
Никогда не успеешь поймать отдаленно знакомой
Дребезжащей мелодии. Здравствуйте, здравствуйте, няня,
Вам сегодня дежурить царицей ночной насекомой.

Эта лампа — для чтений, завесим пастельную сцену
Темной вышитой шалью (о, гордость волшебной иголки!).
Это тени, о няня, красиво ложатся на стену.
Это волки, о няня, мои ненаглядные волки.

Я прошу вас, царица, не трогать коробочку эту:
Если дернуть шнурок — открывается тайная дверца.
Мой волчонок, наследник, волчок, воротись в мое сердце,
Семь простреленных шкур волоча за собой по паркету!..

О царица, я тоже, пожалуй что, врать мастерица:
Что за страшные сказки таятся под вышитым пологом...
Зажигайте же лампу, тяните шнурочек, царица, —
Пусть Аннета заплачет во сне над застреленным волком.

.8.

...и тогда оказывается, что я — не Герда.
Разве что босая — а кто не бос-то?..
Пить молоко, читать Марианну Гейде,
Между делом листать то Дали, то Босха.

Лотта, эвакуация в десять тридцать.
Слышишь, прием-прием, горизонт не виден.
Как же мне разглядеть-то тебя, сестрица,
С твоим сундучком на осенней Унтер-ден-Линден?

Поторопись, с карточками загвоздка.
Помнишь классную даму? Нет больше классной.
А в сундуке Щелкунчик с лицом из воска,
Ключик, замочек, бархатный мой, атласный.

Я тороплюсь, Лотта, уже восемь.
Лотта, еще не поздно — уже поздно.
Тише, Аннета, спи, это осень, осень
Крадучись, прячась — как не хватает слез нам,
На ладонях у нас вышивает желтые звезды. —

Пятипалые звезды, Лотта, душа моя, Лотта.

Ольга Родионова

@темы: [XXI], [Родионова О.]

---

|Мария Хамзина| Ирландия на двоих

Затяжка на двоих, рисунок на обоях, бездонные миры, и шепот серых скал,
Ирландия, мой друг, открыта для обоих, тебя туда зовет похмельная тоска
по чуду, хорошо, я знаю, так бывает, диагноз — эскапизм, на крови с молоком,
когда твоя мечта трещит и остывает, в палату номер шесть приходит лепрекон...
Он в красном колпаке, зловредный, как и прежде, он курит — я молчу, не веря в чудеса,
а ты невозмутим, как памятник надежде, ты громче, чем любой, стучался в небеса.
Мне будет нелегко искать тебя по свету, следов не различишь на линии руки,
но я упрямей всех, и я к тебе приеду, и в море утоплю стальные башмаки...
Ты скажешь «Наконец! И где тебя носило, мне, думаешь, легко здесь было одному?
Отличный темный эль, ты будешь?» «Да, спасибо!». О прочем промолчишь, и я тебя пойму.
И море, наконец, раскроется до края, огромное, как жизнь, войдет в мои глаза...
И мы увидим все — как звезды умирают, как пляшет над водой цветная стрекоза,
как холодно богам, создавшим эти скалы, и как тепло двоим, что слушают прибой...
Танцует лепрекон на донышке бокала, танцуют на песке две тени — мы с тобой.

Мария Хамзина

@темы: [XXI], [Хамзина М.]

---

|Наталия Полянская| Вот, — излагает он мне, — вас не бывает...

***
— Вот, — излагает он мне, — вас не бывает, вам рано еще рождаться, бегать по головам. Вам бы сидеть тихонько, что-то себе мечтать, а не бросаться в волны с призрачного моста. Вас не бывает, точно, в схеме вы — лишний штрих. Даже не исключенье в правилах, черт дери! Просто придумка чья-то, чей-то сюжетный ход. Автор сейчас опомнится, плюнет и зачеркнет.
— Вот, — за спиной бормочет, — как надоели все — с ласковыми глазами, белочки в колесе. Думают, что прогнуться может хоть завтра мир. Думают, что так просто — да, приди и возьми. Песни поют, хохочут, бегают, все дела, лишь бы им смерть отсрочить, лишь бы прожить без зла! Думают, что навеки все в этот мир пришли, в классики тут играют с вечностью — раз-два-три...
— Вот, — уже в шею дышит, — хватит смущать народ, вас еще нет, окститесь! Глина, душа, ребро! Ваш сочинитель — бездарь, руки бы оторвать! Что вы, куда полезли, хватит уж, вашу мать! Сколько же можно верить в клятые чудеса, и открывать все двери, да — и смотреть в глаза?! Вас запереть бы где-то, этак веков на пять, чтоб неповадно было...
— Слушай. Начни с себя.

...Тихо. Никто не дышит в шею, не злит слова. Чай остывает в кружке, пахнет едва-едва. Морщусь: слепое время, к черту — с ним говорить!
Линии на асфальте. Классики — раз-два-три...

© cap solo

@темы: [XXI], [Полянская Н.]

---

|Ldora| Описать все это в романе — никто не поверит...

Описать все это в романе — никто не поверит.
Засмеются и скажут — подобный сюжет
Мог привидеться только в бреду.
Так и живем — провожаем закаты, встречаем рассветы...
Старой английской булавкой отводим от дома беду.
Пишем стихи про прекрасных отважных героев,
Много смеемся. А что же теперь? Горевать?
Слушаем старые песни и новые тоже.
Все еще ждем хэппи-энда. Напрасно?
Кто знает... быть может...
Только вот кажется— глупо бы было не ждать.
© ldora

@темы: [XXI], [Дорохина Е.]