Быть может это странно и нелепо,
Но много лет ночами напролет
Мне снится ослепительное небо,
Где ангел мой, хранитель мой живет.
За сложною земною каруселью
Следит он и уже не помнит сам,
Какие ради моего спасенья,
Порою совершал он чудеса
.

Заклятый и древний враг снова клянется
Меня растереть в порошок.
Но ангел не дремлет, и все обойдется,
И кончится все хорошо.

Пусть кажется, что жизнь вот вот прервется,
Когда беда трубит в свое черный рог,
И кони ржут, и кровь рекою льется,
И вновь земля уходит из-под ног.
И у Земли есть тоже свой хранитель,
И между звезд протянуты к нему
Незримые спасительные нити,
Чтоб в миг один не кончиться всему.

Заклятый и древний враг снова клянется
Меня растереть в порошок.
Но ангел не дремлет, и все обойдется,
И кончится все хорошо.


Леонид Дербенев

URL записи

@темы: [XX], [Les trois mousquetaires], [Дербенев Л.П.], [Music]

Простая роскошь сонной тишины… Сменив мундир на шелковое платье,
Я не забыла правила войны, я не забыла… Хватит, леди, хватит!
Твой лорд устал, он голоден и зол, и это все, что требует решенья,
Согрей его, веди его за стол и не ищи возможные мишени.
Любовь — как жизнь, сложна и тяжела, любовь — как жизнь, ее мы пишем сами,
Я ничего в себе не предала, верна себе под всеми небесами —
Я так живу! Мое оставьте мне! Мой муж, мой сын, мой долг, мое дыханье…
Да, Эйрел, ужин подан в кабинет, запястья убаюканы мехами,
И этикет, и герб, и Рождество… О да, мой Майлз, по выбору и плата:
Напрасно называли баловством твое стремленье сделаться солдатом.
Ты выбрал сам — и сам теперь живи, и только так… Нелегкое решенье…
Соблазн велик — за стенами любви укрыть тебя от боли поражений…
Укрыть от жизни… Просто — погубить. Согреть крылом — но курица — не птица…
О да, мой лорд, умение любить куда сложнее навыка убийцы.
Пойдем домой, я плечи разомну, глоток вина, молчание покоя…
И может быть всю эту тишину не разметает зарево глухое.

Мария 'Миледи' Хамзина

URL записи

@темы: [XXI], [Хамзина М.]

Бывает иногда — тоска волной нахлынет,
Так хочется забыть, что было и прошло,
Но память воссоздаст пьянящий вкус полыни,
И тени словно бы орлиное крыло.

Волос поправить прядь — и мир уже не важен,
Стрелою с тетивы мне ваш случайный взгляд.
Мне хочется опять коснуться пальцев ваших...
Но вы мертвы, а я...

А я пишу письмо, в слова связуя строки.
Триумф такой ценой? Уж лучше отступить...
Жжет холодом клеймо прикосновенья рока —
Мне вечно суждено идти на зов степи.

Закат рекой течет, багрянцем мир окрашен,
Молчит седой ковыль, свою тоску тая...
Мне хочется еще коснуться пальцев ваших...
Но вы мертвы, а я...

А я не смог постичь томительную горечь,
Отдал ее ветрам, сломал как лист слюды.
Но в снах орлиный клич и серый мох предгорий -
Нерукотворный храм сокрыл ее следы.

Жаль, вновь нельзя сгореть в огне давно погасшем,
Мне с вами крик совы, как трели соловья...
И хочется и впредь руки касаться вашей...
Но вы мертвы, а я...

А я молю рассвет не слишком торопиться,
Остановить прибой, ход времени поправ.
Мне кажется: на ветвь бесшумно сядет птица
И принесет с собой духмяный запах трав.

Я помню глаз янтарь, отважнее отважных,
Но шепоток молвы заронит в душу яд...
Мне хочется как встарь коснуться пальцев ваших...

Менять в своей судьбе, дни прихотью стирая,
Мне не дано, увы. И я привык терять...
Вам — горизонт небес от края и до края...

Не вы мертвы, а я...

Татьяна Юрьевская aka  Маркиз, 2007
URL записи

@темы: [XXI], [2007], [Юрьевская Т.]

Что, принц, читаете?
Слова, слова, слова.
Мой милый принц! Мотивы для печали
Не в том, что ложь честна,
А правда не права —
Они в другом.
Что слова нет в начале,
И нет в конце.
Поймите, милый принц —
Ваш дядя Клавдий правил очень долго,
В величии супружеского долга
Жену-Гертруду подсадив на шприц
Во избежанье ревности и сплетен.
И результат был хорошо заметен.
Полоний выжил — умница-хирург
Зашил дыру. В наш век пенициллина
Жизнь подлецов бывает слишком длинной,
И бравый плут вернулся ко двору,
Дабы довесть до брачного матраса
Офелию и зятя-Фортинбраса.
Лаэрт, неукротимый датский тигр,
Стал чемпионом Олимпийских игр,
Фехтуя на отравленных рапирах,
Но запил, чем и посрамил Шекспира,
Скончавшись от цирроза. Вы же, принц,
Мой бедный гений, мой безумный Гамлет,
Отправились во тьму вперед ногами,
Меняя журавля на горсть синиц,
Надеясь обрести уютный дворик,
Где ждет любимца-принца бедный Йорик, —
И то, что вас подняли на помост,
Как воина, четыре капитана,
Достойно Метерлинка и Ростана,
И Байрона. Но вывод крайне прост.
Его изрек почтеннейший Горацио:
В театре важно «психе»,
В жизни — «рацио».

URL записи

@темы: [XX], [Ладыженский О.], [Shakespeare]

* * *
Тебя будут звать — Икар,
А лучше — Карл-
Вильгельм-Отто Лиллиенталь.
Давай, взлетай!

Тебя будут звать — смотри —
Антуан де Сент-Экзюпери,
а лучше — Сен-Жермен де Пари.
Давай, пари!


Ты сможешь вернуться назад, если я смогу
Выложить слово «вечность» льдинками на снегу.
Но у меня изрезаны пальцы в кровь —
Как ни стараюсь, выходит «любовь, любовь».
Тает, капает, букву к букве не донести,
Как ни крути, выходит «прости, прости».

Воск растекается, айсберг, заплыв в Гольфстрим,
Тает, пока мы тут о вечности говорим.
Думаешь, вечность? Точно удар поддых,
Сверху отлично видно: «Ich liebe dich» —
Как ни прикладывай — лёд — погоди — не тай —
Падает Карл-Вильгельм-Отто Лиллиенталь.

Даже из космоса, из нежилых систем
Звездных — отлично видно: «Je t'aime, Je t'aime» —
Лётчик мой растворяется в утреннем молоке
С огненной Розой в юношеской руке.
Ах, недолет, воздушный звенит поток.
Каждый земной сверчок должен знать шесток.

Глупая Эльза, не прогадай, смотри!
Глупая нежность, глупая Роз-Мари...
Стеклышко продыши, сказочку расскажи,
Смирительную рубашку ему свяжи.

...Марта, терзая пальцами флердоранж,
Крикнет – и он услышит, мин херц, мон анж, —
Не про люблю-люблю, не про жду назад, –
Он услышит, как льдинки ломаются и скользят:

— Карл!.. Они положили в пушку сырой порох!..



URL записи

@темы: [XXI], [Родионова О.]

Полированным бемолем
Поперхнулось пианино.
Кто-то спутал наши роли,
Как дурной трактирщик — вина,
Как дурной аптекарь— яды,
Как твоя рука — бокалы,
Что тем вечером стояли
На поверхности рояля.
Кто-то спутал наши гримы,
Как издатель — переплеты;
От тебя осталось — имя,
От меня остались — ноты,
От тебя — восторг улыбки,
От меня — гримаса боли...
Спотыкаются бемоли
В осознании ошибки,
И, в сплетении амуров,
Из открытой настежь двери
Скалится клавиатура
На Антонио Сальери!

[Лора Бочарова]

URL записи

@темы: [XX], [Бочарова Л.]

Не плачьте обо мне — я проживу
счастливой нищей, доброй каторжанкой,
озябшею на севере южанкой,
чахоточной да злой петербуржанкой
на малярийном юге проживу.

Не плачьте обо мне — я проживу
той хромоножкой, вышедшей на паперть,
тем пьяницей, поникнувшим на скатерть,
и этим, что малюет Божью Матерь,
убогим богомазом проживу.

Не плачьте обо мне — я проживу
той грамоте наученной девчонкой,
которая в грядущести нечёткой
мои стихи, моей рыжея чёлкой,
как дура будет знать. Я проживу.

Не плачьте обо мне — я проживу
сестры помилосердней милосердной,
в военной бесшабашности предсмертной,
да под звездой моею и пресветлой
уж как-нибудь, а всё ж я проживу.

Белла Ахмадулина
10.04.1937 — 29.11.2010
:candle2:


URL записи

@темы: [XX], [Ахмадулина Б.А.]

Легок, светел, как блаженный
Олимпийский смех богов,
Многошумный, неизменный
Смех бесчисленных валов!

Страшен был их гимн победный
В бурной тьме, когда по ним
Одиссей, скиталец бедный,
Мчался, ужасом томим.

И покрытый черной тиной,
Как обломок корабля,
Царь был выброшен пучиной,
Нелюдимая земля,-

На пески твоей пустыни,
И среди холодных скал
С благодарностью Афине
Он молитвы воссылал...

В Провиденье веры полный,
Ты не видишь, Одиссей,
Как смеются эти волны
Над молитвою твоей.

Многошумный, неизменный,
Смех бесчисленных валов -
Легок, светел, как блаженный
Олимпийский смех богов.

Д.С. Мережковский,
1889, на Черном море


URL записи

@темы: [XIX], [Одиссея-для-Одиссея], [1889], [Мережковский Д.С.]

Вечер сгущается — скрежет, гудки, свистки.
Тукает — шлеп-шлеп — о крышу спелая слива.
Слышно, как разъезжаются материки,
сонно клекочет черное горло пролива.

Полночь вибрирует, рушатся со стола
чуткие чашки, хлещут кофейные реки.
За ночь Европа так далеко отползла —
не узнаешь себя в утреннем человеке.

Ветер проснулся и треплет свежую весть,
полнится круг земной абсолютным слухом.
Если ты есть, если ты где-нибудь есть —
ты к утру проявишься, замкнутый этим кругом.

Ты вернешься — в невозможном своем пальто,
накрывая длинную тьму частями света.
Драгоценный мой, потасканный мой Никто,
я пишу тебе на сухих обрывках ветра:

Роза ветров ощипана, все острова
и варианты пройдены, мой счастливый.
Кофе вскипает. К завтраку — хлеб и сливы.
Ночь на седьмое. Август. Итака — Москва.

Ирина Ермакова
«Колыбельная для Одиссея»


@темы: [XXI], [Ермакова И.]

Нынче ветрено и волны с перехлестом.
Иосиф Бродский


Нынче тихо. Это прямо как-то ново.
Почитай уж третьи сутки не воюем —
Крутим всяк хвосты посланникам Эола.
Не иначе как затишье перед бурей.

Вот, решил потратить с пользой час досуга,
Написать из тенедосского залива:
Хайре вам, моя любезная супруга!
Пусть к вам будут наши боги справедливы.

Как там жизнь в глухой провинции у моря?
Что Итака наша — выгодно ль торгует?
А народ? Довольны, сыты, зря не спорят?
Верно, пьют? Пусть пьют — уж лучше, чем бунтуют.

...

P.S.

Тут средь нас какой-то бегает со свитком...
Вроде слеп, а сам все видит — хрен чё спрячешь!
Если будет вам болтать про нашу битву,
В шею шельму — денег хочет, не иначе.

@темы: [XXI], [stihi.ru], [Одиссея-для-Одиссея], [Шиндина Н.]

Поверишь ли, вся Троя – с этот дворик,
Вся Троя – с эту детскую площадку...

Александр Кушнер


…Нынче, завтра и вчера, во время оно
Исчезают города, цари, колена.
Всё конечно, преходяще и условно,
Только море остается неизменно.

Прочий мир – не больше, чем морская пена.
Жизнь, однако же, идет своим порядком,
Процветают Троя, Спарта и Микены,
А эпоха между тем уже в упадке.

Все мы ходим как под нянькой под богами,
Лишь в размерах увеличились игрушки,
А рассудка не прибавилось с годами:
Бабы, деньги, слава, войны и пирушки…

Заточив самих себя в тщеславья клети,
Свой отстаивая статус ежечасно,
Мы наивны и жестоки, словно дети,
И как дети одиноки и несчастны.

К слову вспомнил, как мальцами с Минелаем
От убийц бежали в Спарту… знать, старею…
Впрочем, к делу. Знаешь, завтра выступаем.
С уваженьем, Агамемнон, сын Атрея.

...

Сполох пламени, закату робко вторя,
С побережья поутру едва заметен.
Что же пусто так? Лишь чайки, ветер, море…
Море, ветер, чайки… чайки, море, ветер…

@темы: [XXI], [stihi.ru], [Одиссея-для-Одиссея], [Шиндина Н.]

...Когда бы не Елена,
Что Троя вам одна, ахейские мужи?!

Осип Мандельштам


Нынче первый год войны — забава греков
Под названием «У нас осада Трои».
Плюнуть некуда простому человеку:
Не захочешь даже — попадешь в героя.
Тут под стенами весь цвет ахейской знати
Щеголяет, вишь, в начищенных доспехах.
Только в городе покамест не достать их,
Хоть, троянцам, прямо скажем, не до смеха.
Толку в том, что молока от Минотавра —
Каждый лучник туго знает свое дело.
Вот и льют вино вояки мимо тары,
Чай, нема дурных переть с мечом на стрелы.
Менелай второго дня, придя под стены
Трои пьяный как сатир, дебош устроил…
Битый час орал: «Когда бы не Елена,
На хрена бы вам сдалась, ахейцы, Троя?!»
Пошумит еще денек, глядишь, утрется.
А не то — уймут свои же непременно.
Дело тут не в рогоносце, мне сдается,
Тут политику затеял Агамемнон.
Да и Зевс с ним, коль ему так это надо!
Я нашел себе дела — на пепелищах
Промышляю близ окрестностей Троады,
Только много ль с них возьмешь, с провинций нищих?

...
Одиссей позавчера идею выдал,
Поплывем, Ахилл, ко мне, мол, на Итаку.
Ох, сдается мне, когда бы не Фетида…
После…
Утро. Новый день. Трубят атаку…

Из цикла «Белое солнце Троады»
25.01.2005


@темы: [XXI], [stihi.ru], [2005], [Одиссея-для-Одиссея], [Шиндина Н.]

Т. Венцлове

— Поверишь ли, вся Троя — с этот скверик, —
Сказал приятель, — с детский этот садик,
Поэтому когда Ахилл-истерик
Три раза обежал ее, затратил
Не так уж много сил он, догоняя
Обидчика... — Я маленькую Трою
Представил, как пылится, зарастая
Кустарничком, – и я притих, не скрою.

Поверишь ли, вся Троя — с этот дворик,
Вся Троя — с эту детскую площадку...
Не знаю, что сказал бы нам историк,
Но весело мне высказать догадку
О том, что всё великое скорее
Соизмеримо с сердцем, чем громадно, –
При Гекторе так было, Одиссее,
И нынче точно так же, вероятно.

1993

@темы: [XX], [Одиссея-для-Одиссея], [1993], [Кушнер А.]

Перебиты менестрели, переписаны легенды,
Опоздали электрички и теперь уже не страшно
Осознание того, что мы — невольники момента,
В нас реальности не больше, чем в наброске карандашном...

Посему — к чему же слезы, и искусанные губы?
Не впервой, поверь мне, милый, от разрывов минных глохнуть,
Это факты: неприятны, непростительны и грубы —
Если выпало родиться... Все равно придется сдохнуть.

Никому уже не надо ни тоски твоей, ни крыльев,
Ни гитарных переборов под портвейн и сигареты,
Если выпало родиться — распишись в своем бессильи,
И готовься становиться достоянием легенды.

Пей с Хароном, пой осанну, подрывай мосты над Стиксом,
Жди, когда тебя на карту кто-то, кто сильней поставит,
Самая простая тайна заперта в улыбке Сфинкса:
«Если выпало родиться — это кто-нибудь исправит».

Наталья Галицкая
aka 'Айс Детрейн'
aka lj-user militari


@темы: [XXI], [Livejournal], [Галицкая Н.И.]

Стало пластмассовым небо над головой,
стала волшебная палочка — вдруг — железкой.
Вы извините, но я ухожу домой.
Нет, не обидел. Мне просто неинтересно.

Просто теперь я не знаю, зачем я здесь,
в этом дурацком платье, в косынке детской.
Как умудрились вообще мы сюда залезть?!
Не понимаю. Мне больше неинтересно.

Всем хорошо, вон, смотри, отовсюду — смех;
мне не смешно и не весело, хоть ты тресни.
Мальчик мой, нет, ты по-прежнему лучше всех, —
я виновата. Мне больше неинтересно.

Мне говорят — дура! дура! смотри: сдалась!
Мне говорят — мы так славно играли вместе.
Мне говорят — вы команда, куда без вас?
Мне очень стыдно. Мне больше неинтересно.

Много других детей у нас во дворе,
много песочниц, качелей, высоких лестниц.

Просто есть правило в каждой моей игре —
встать и уйти,
если больше неинтересно.

Екатерина 'kaitana' Михайлова

@темы: [XXI], [Михайлова Е.]

Сальвадору Кинтеру

Гвадалквивир в оливах
и апельсинах струится.
Обе реки в Гранаде
текут от снега к пшенице.

Любовь, упорхнула в дали
и поминай как звали!


Бороды Гвадалквивира
гранатовых бус багровей.
Реки в Гранаде: одна —
из слез, другая — из крови.

Любовь, не дала проститься
и упорхнула, как птица!


Для парусников дорога
светлая у Севильи.
А по воде в Гранаде
от веку лишь стоны плыли.

Любовь, упорхнула в дали
и поминай как звали!


Гвадалквивир — колокольня
и ветерок в апельсинах.
Хениль и Дауро — слепые
часовни у стариц пустынных.

Любовь, не дала проститься
и упорхнула, как птица!


Крикливые всплески теснятся,
сверкают в руслах печали!

Любовь, упорхнула в дали
и поминай как звали!


Поток маслин и лимонов
в моря Андалузии мчится.

Любовь, не дала проститься
и упорхнула, как птица!


пер. П.Грушко

@темы: [XX], [Lorca, Federico Garcia], [Испанская литература], [перевод: Павел Грушко]

Где обрывается память, начинается старая фильма,
играет старая музыка какую-то дребедень.
Дождь прошел в парке отдыха, и не передать, как сильно
благоухает сирень в этот весенний день.

Сесть на трамвай 10-й, выйти, пройти под аркой
сталинской: все как было, было давным-давно.
Здесь меня брали за руку, тут поднимали на руки,
в открытом кинотеатре показывали кино.

Про те же самые чувства показывало искусство,
про этот самый парк отдыха, про мальчика на руках.
И бесконечность прошлого, высвеченного тускло,
очень мешает грядущему обрести размах.

От ностальгии или сдуру и спьяну можно
подняться превыше сосен, до самого неба на
колесе обозренья, но понять невозможно:
то ли войны еще не было, то ли была война.

Всё в черно-белом цвете, ходят с мамами дети,
плохой репродуктор что-то победоносно поет.
Как долго я жил на свете, как переносил все эти
сердцебиенья, слезы, и даже наоборот.

Борис Рыжий

@темы: [XX], [Рыжий Б.]

Эти милые, красно-зеленые домики,
Эти садики, в розах и желтых и алых,
Эти смуглые дети, как малые гномики,
Отраженные в тихо-застывших каналах, —

Эти старые лавки, где полки уставлены
Рядом банок пузатых, давно закоптелых,
Этот шум кабаков, заглушенный, подавленный,
Эти рослые женщины в чепчиках белых,-

Это все так знакомо, и кажется: в сказке я,
И готов наважденью воскликнуть я: vade!
Я с тобой повстречался, Рембрандтова Саския?
Я в твой век возвращен, Адриан ван Остаде?

Валерий Брюсов,
13 июля 1913, Лейден


@темы: [XX], [Поэты Серебрянного века], [1913], [Брюсов В.Я.]

Ну куда сегодня пойти с тобою?
Ветерок сентябрьский осушит слезы.
Пробегает облачком над Москвою
акварельный вздох итальянской прозы,
и не верит город слезам, каналья,
и твердит себе: «не учи ученых»,
и глядит то с гневом, а то с печалью
из норы, оскалясь, что твой волчонок .

Проплывем дворами, за разговором,
обрывая сердце на полуслове,
и навряд ли вспомним про римский форум,
где земля в разливах невинной крови,
и забудем кубок с цыганским ядом —
кто же ищет чести в своей отчизне.
Ты вздохнешь «Венеция». Только я там
не бывал — ну разве что в прошлой жизни,

брюхом кверху лежа, «какая лажа! —
повторял весь день, — чтоб вам пусто было!»,
а под утро, когда засыпала стража,
подлезал под крышу тюрьмы Пьомбино
разбирать свинцовую черепицу.
Даже зверю хочется выть на воле.
«Много спишь». «А некуда торопиться».
«Поглядел в окно, почитал бы, что ли».

Ах, как город сжался под львиной лапой,
до чего обильно усеян битым
хрусталем и мрамором. Пахнет граппой
изо всех щелей. За небесным ситом
хляби сонные. Лодка по Малой Бронной
чуть скользит. Вода подошла к порогу.
Утомленный долгою обороной,
я впадаю в детство. И слава Богу.

Б.Кенжеев

@темы: [XX], [Кенжеев Б.Ш.]

Что поделать, ребята. Достался один такой —
тут, что в лоб, что по лбу — неважно, дрожит рука,
И махнуть бы на это дрожащей своей рукой,
И плеснуть хвостом, обрываясь с его крючка...
Мол, наживка съедена, счет закрыт, бравый гардемарин,
Или д'Артаньян, что по сути, совсем не меняет, но...
В январе протягивал огненный мандарин,
В феврале болел, а потом пригласил в кино,
Доставал из кармана билеты, купил попкорн,
Больно стискивал локоть — мол, милая, не шуми —
И в глазах голубых без зазренья горел укор —
Будто я целовалась сейчас ну совсем не с ним!
В марте, помню, с неба капала синева,
Отражаясь, плавала по стеклу...
Он сказал — «Хорошо, что ты, маленькая, жива... »
А потом на вопросы не отвечал и сидел в углу.
Вот апрель, снег растаял, пришла весна,
Для кошачьих свиданий открыла пустой чердак.
Я живу с ним, господи, как жена,
Натыкаясь локтями на странное слово «как».

@темы: [XXI], [Хамзина М.]